Наемник грязно выругался, когда дрогнувший пол сбил ему прицел и заставил широко расставить ноги, что бы сохранить равновесие. Стрела, вместо того что бы вонзиться в спину убегающего и пробить ему легкое, лишь беспомощно звякнула о камень стен, сильно левее цели. В другой ситуации Лютер бы выстрелил еще раз, но полчище крыс, полезшее из всевозможных трещин и проемов, вновь заставило витиевато выругаться. Шевелящийся ковер из маленьких тушек, отделявший его от Крысолова, стремительно приближался, с неумолимостью приливной волны.
Ситуация казалась безвыходной, но только на первый взгляд… Решение пришло словно по наитию, словно чужая мысль, заботливо вложенная в голову: “Стены…” – и действительно, трещины в стенах позволяли забраться под самый потолок без особого труда, а крысы вылезали лишь внизу.
- Постарайся не умереть до того как я с ним разберусь! – Бросил Лютер через плечо Сондерану, убрав лук за спину, и ловко пополз по стене, цепляясь за трещины, шероховатости и уступы. Оказавшись вне досягаемости крысиной волны, наемник с мрачным удовольствием отметил протестующий гневный писк внизу. Но это мгновение потери концентрации едва не стоило ему жизни, очередной камень, за который он ухватился, выскользнул из кладки и, рухнув на землю, зашиб нескольких крыс. Лютер с трудом успел ухватиться за образовавшиеся углубление и сохранить равновесие. В ту же секунду, в голову, непрошенным гостем ворвалось слишком реалистичное видение: его труп обгладываемый сотнями паразитов, рвущих кожу и дерущихся между собой ради добычи.
Наемник вздрогнул от столь подробного образа, и позволил себе на секунду замереть, отгоняя его прочь. В мозг, словно раскаленные гвозди, ввинчивались отвратительные трели, издаваемые флейтой, еще сильнее сбивая концентрацию. Лютер продвигался все ближе к барьеру, игнорируя происходящее вокруг. Для него существовала лишь покрытая трещинами стена, и это не слишком его воодушевляло. Прочная кожа перчаток начала поддаваться натиску острых трещин и уступов. Было лишь делом времени, когда камень начнет резать пальцы рук. Решение было отчаянным и безумным. Старый выцветший гобелен выглядел достаточно прочным, что бы выдержать его вес хотя бы несколько мгновений. Лютер раскачался, ухватившись за глубокую горизонтальную трещину и нырнул вдоль стены.
Наемнику повезло, если бы гобелен был на десяток сантиметров дальше, то его тело уже корчилось бы под лавиной крыс. Но как только пальцы сомкнулись на древней ткани, раздался пугающий треск, полотно начало расходиться по швам, протестуя от столь резкой нагрузки.
“Быстрее… Быстрее!” – Лютер вцепился в ткань, перебирая ногами по стене, придавая себе еще большее ускорение. На секунду ему показалось что писк внизу стал ликующим, предвкушающим. Наемник зарычал от злости, почувствовав мгновение невесомости, когда гобелен окончательно треснул. Все пошло не по плану, но импульса движения хватило, что бы перелететь море грызунов. Вместо изящного приземления, Лютер покатился по каменному полу, звеня доспехами, сбивая локти и шипя проклятия. Стрелы, позвякивая, рассыпались по полу, мир кружился словно карусель, но годы тренировок и рефлексы взяли свое. Как только мир перестал кружиться бешеной юлой, Лютер вскочил на ноги, а в его руках уже был лук и единственная стрела, которую он зажал в кулаке во время падения и, самое главное, перед ним была его цель. Он видел Крысолова, а Крысолов видел его.
Выстрел был произведен навскидку, из неудобного положения, но точности от него и не требовалось. С хищным свистом стрела выбила искры из стены, в нескольких сантиметрах от головы Ханса, заставив его отшатнуться и сбиться с наигрывания мелодии. Именно на это и рассчитывал наемник. Не успел звон рикошета стихнуть, как Лютер перехватил полуторный меч в низкой стойке, стремительно начал сокращать дистанцию. Крысолову не оставалось ничего иного, кроме как выхватить короткий клинок и встретить своего врага лицом к лицу.
“Достойно… Действительно достойно. Быстрый, ловкий, умелый противник… но не достаточно…”
Первый обмен ударами был пробный, противники прощупывали защиту и возможности друг друга. Клинки со свистом рассекали воздух, с каждой секундой разгоняясь все быстрее, со звоном сталкивались и расходились вновь. Смертельный танец набирал обороты, финты и пируэты, ложные выпады и контрудары. Ханс сражался превосходно, но Лютера подпитывала чистая и незамутненная ярость. За один удар сердца, лезвия успевали столкнуться по несколько раз и вскоре Крысолов начал понимать, что устает гораздо быстрее своего противника, который, казалось, смакует каждое мгновение схватки. И тогда, в порыве отчаянного безрассудства, он совершил то, чего Лютер от него не ожидал. Вместо того, что бы заблокировать удар направленный в горло, Крысолов, с неестественной гибкостью поднырнул под лезвие. Наемник на мгновение замешкался, меч рассек воздух. Лютер знал, что не сможет погасить инерцию удара достаточно быстро, а еще он знал, что произойдет дальше и стиснул зубы. Удар кулака пришелся точно в центр грудной клетки, вышибая воздух из легких, и сразу за ним последовал апперкот в челюсть. Скрипнули зубы, голова наемника запрокинулась назад, пальцы разжались выпустив полуторный меч, с сиротливым звоном рухнувшим на пол. Железной хваткой, выискивая кадык, вцепился ему в шею Крысолов. В глазах потемнело. Ударившись затылком о каменный пол, Лютер чувствовал, как над ним нависает противник, все сильнее сжимающий хватку на горле. Правая рука вслепую потянулась вверх, нащупывая лицо врага. В висках набатом стучала кровь, легкие начали гореть от недостатка воздуха.

Цензура

“Нашел…” – Лютер, не смотря на боль, оскалился в злорадной ухмылке и на всю глубину запустил два пальца Хансу в глаза. Указательный и средний, с чавканьем вошли во влажную мякоть, и глазные яблоки, как две переспелые виноградины, упруго лопнули под пальцами. Дикий вой агонии, разнесшийся по залу, ласкал слух. В то же мгновение давление на горло прекратилось и Лютер, изогнувшись дугой, сбросил с себя противника, жадно втянул воздух в пылающие огнем легкие, и тут же зашелся хриплым кашлем. Зрение прояснилось и первое что попалось на глаза наемнику – его полуторный меч. Дрожащие пальцы сомкнулись на рукояти, и выпрямившийся наемник навис тенью смерти над корчащимся Крысоловом. Лезвие свистнуло, прервав агонизирующий вопль боли.

“Близко… Слишком близко… ” - Лютер замер у тела Ханса. Не смотря на саднящее горло он сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь справиться с выбросом адреналина, и восстанавливая нормальный сердечный ритм. – Должен признать, ты меня удивил… - хрипло усмехнувшись прошептал он трупу. В этот же момент за его спиной раздались тихие шаги.
- Я вижу вы живы… Тогда принимайте работу, господин Сондеран.

Лютер поймал увесистый кошель с золотом. Взвесив его в руке, он удовлетворенно кивнул и убрал оплату под плащ.
- Уверяю, пока вы мне платите, наше… сотрудничество будет плодотворным. – Ровным голосом отозвался наемник, аккуратно счищая кровь со своего оружия промасленной тряпкой. Покончив с этим, он вернул меч в ножны и продолжил. – Должен признаться, я уже давно так не наслаждался охотой. Я снова почувствовал вызов, профессиональный азарт.
Лютер принялся собирать рассыпанные по полу стрелы, в пол-оборота наблюдая за Сондераном. Причин для беспокойства не было, но внутри охотника все буквально вопило об осторожности, и Лютер не собирался отмахиваться от этого предчувствия, ведь оно редко ошибалось. Он удивленно прицыкнул языком, увидев сколь легко клинок нанимателя отделил кисть от тела Ханса, для подобного фокуса лезвие должно быть чрезвычайно острым. Это знание было инстинктивно добавлено в список возможностей потенциального противника. Все же Лютер никогда и никому полностью не доверял, это было его залогом выживания.
Собрав все стрелы, наемник собрался было двинуться к выходу, когда его взгляд привлекла, изрядно потрепанная временем, картина. На полотне с трудом можно было различить общую экспозицию, но охотник на ней оставался невероятно четким. Кто-то из клана Фоллианов, родовое сходство между Лютером и человеком на картине, было, что называется, на лицо. Охотник смотрел прямо в глаза убийцы, с нескрываемым презрением и осуждением. Наемник понимал, что это невозможно, но все же черная злоба зашевелилась у него внутри, призывая сорвать картину, порвать, сжечь, уничтожить… Но Лютер подавил этот порыв и лишь злобно ухмыльнулся – “Ты должен гордиться, дедуля, или кто ты там… Хоть кто-то из твоих потомков нашел в себе силы не мириться с ролью беззубого цепного песика, а решил оскалить волчью пасть на встречу жестокому миру.” – С той же кривой усмешкой он отвернулся от картины.
- Что же, если здесь мы закончили… Когда выберете новую цель, вы знаете где меня искать…

Лесная поляна ---->